Из дневника соучастника, Фрагмент №3: Вторая партнерша

Вторая партнерша

Оказалось, что искать партнершу — тоже довольно увлекательное дело. Я вернулся в свой знаменитый клуб и на первом же занятии нашел нужного человека. Ее отклик на меня не обладал той силой, к которой я привык. Но он все же был! Я еще не знал, что нашел ее, мне еще казалось, что я продолжаю поиски. Но на самом деле все уже решилось.

Первые недели наш с ней танец не запускался с полоборота, приходилось тащить его на себе, как бы через силу накачивать энергетикой. Но партнерша быстро почувствовала вкус к тому, что мы делаем, и старалась быть на уровне. Наши усилия приносили плоды, градус танцевания повышался, глаза и тело становились более живыми и говорящими, к тому же вскоре пара стала одной из наиболее успешных  в группе. Через какое-то время я вытащил ее на конкурс, мы неплохо выступили в своем начинающем классе. Это придало куражу, и к лету мы уже были готовы блистать и неистовствовать на открытых площадках. На еженедельную тусовку в одном из московских парков мы приходили практически всегда. Мы были далеко не чемпионы по части техники и сложности фигур. Но по эмоциям, по темпераменту — не знали равных и всегда были в центре внимания. В «непрофессиональных» аудиториях пары с драйвом всегда популярнее, чем пары с мастерством.

Принимать восторги, комплименты, признательность — становилось уже чем-то привычным. Конечно же, это и льстило, и воодушевляло, и поддерживало в стремлении идти дальше. Дальше куда? Уж конечно, не к спортивным достижениям. Двух-трех часов на дискотеке нам не хватало, и в продолжение вечера мы направлялись обычно в какую-нибудь открытую кафешку. Я выпивал стакан пива, и мы очертя голову бросались в водоворот музыки, импровизаций и народной популярности.

Поначалу танцевать хотелось и получалось в основном под «нашу» музыку, в ритмы которой вписывались выученные бальные схемы. Но чем дальше, тем свободнее мы отходили от того, чему учились в танцевальных классах. Для танцоров нашего уровня, с небогатым арсеналом фигур и слабыми навыками ведения — свободная, полноценная импровизация в латине более чем затруднительна. Чтобы танцевать музыку «на автопилоте», волей-неволей приходилось разрывать физический контакт и танцевать отдельно, лишь изредка сходясь в пару и вставляя отработанные кусочки. Это давало возможность импровизировать, оставаясь друг с другом, но не стесняя друг друга «внешними узами». И музыка тогда могла быть любая, лишь бы зажигала! Звездить на танцевальных тусовках, да и в любом месте, куда ни придешь – это, конечно, чертовски приятно.

Изначально зритель не присутствовал в нашем возникающем из музыки мирке, и волшебство танца существовало только для двоих. С приходом зрительского признания внутреннее пространство танца начинало меняться. Зритель становился значимой фигурой, игнорировать которую было уже невозможно. Да, мы танцуем друг для друга. Но и для зрителя тоже! Присутствие зрителя размыкало интимное пространство, вносило в него свознячок. Труднее становилось поддерживать всепоглощающее «мы», легче можно было «потерять» партнершу.

Но вместе с тем появлялась многоплановость. Вовлеченность аудитории, контакт с ней — становились своеобразным резонатором, придававшим танцу дополнительную звучность и как бы более яркое освещение. Танец пульсировал теперь не только в занимаемом парой объеме, но и в зеркале зрительского восприятия. Возникало новое измерение: «Вот здесь я живу в созданной танцем роли. А здесь – могу выскочить из нее и подмигнуть зрителю, оказавшись вместе с ним по сю сторону сцены. А затем – снова нырнуть в действительность танца. Или, наоборот, на полном серьезе начать втягивать зрителя в происходящее действо и делать соучастником, персонажем внутри разыгрываемого события.»

Эта вошедшая в танец третья сила – не просто абстрактный зритель, не «аудитория вообще». Это разные люди, которых ты можешь вовлекать или не вовлекать в контакт. Или даже целые сектора зрительской аудитории. Кто-то знаком тебе, кто-то нет, кто-то симпатизирует, кто-то – восхищен, кто-то — равнодушен. И все они могут стать ферзями в твоей игре!

Сейчас, когда я все это пишу, впервые понимаю: а ведь я никогда не пытался сознательно контролировать и подчинять замыслу переключения с партнерши на зрителя и со зрителя на партнершу. Никогда не задумывался об игре на этих двух потоках энергии. Не стремился регулировать свое присутствие «здесь» и присутствие «там». А какие игры можно было бы вокруг всего этого разыграть – аж голова кружится! Что ж, тем лучше. Значит, это у меня еще впереди. Значит, развивать и насыщать свой танец можно не только на паркете, но и сидя за компьютером!

Правильно танцевать латину я не научился. Зато научился так танцевать, подбирать такую музыку и находить таких партнерш, что все вместе в танце  приносило колоссальное удовольствие. Имея такой багаж за спиной, я всегда сопротивлялся «режиссерским» заходам, случавшимся иногда у преподавателей.  «А вот здесь покажите, как вы знакомились, здесь — как сходились-расходились, ругались-мирились, как завоевывали друг друга и каким апофигеем любви все это завершилось.»  Раздражало все это дико. Зачем изображать то, чего нет? Зачем все это, если есть реальные эмоции? Зачем мешать нам наслаждаться друг другом? Для танцоров – пустая трата времени. Что же касается зрителей, то я точно знаю: аудитория, особенно если она не слишком причастна к бальным танцам, — в большинстве своем чувствует и ценит именно те переживания, которые действительно есть в паре.

Однажды, под Новый год, мы решили сходить на бал. Огромный зал, две-три сотни людей, полумрак, праздничные наряды, блеск игрушек, предчувствие Деда Мороза – все было необычно, все создавало плотную, наэлектризованную атмосферу. На такие вечера люди приходят по-разному: кто за танцами, кто за сексом, кто за физкультурой, кто за долгожданным спутником жизни. Но все были по-особому восприимчивы накануне самого волшебного дня в году. Как никогда, наш танец был насыщен эротикой. Мы упивались друг другом. Наверное, было на что посмотреть, потому что вокруг нас постепенно возникала зона удивленного оцепенения. Небольшая, правда, радиусом метра 3-4 - слишком уж было тесно. Поймал себя на том, что мне нравится дразнить зрителей. Жуть как нравится. Духота, теснота, неуклюжий конферансье, грубые охранники. Да и ругани за оттопыренные локти и прочие части тела огреб предостаточно. Тем не менее – один из самых волшебных вечеров, какие только могу вспомнить.

Волшебный сон.
Хрустальный звон.
И фея в одеянье ночи.
Аккорда всплеск.
Влюбленный блеск.
Из-под ресниц мерцают очи.

Чарует музыка, манят
Из света лунного ступени.
Мы, взявшись за руки, плывем
Туда, где оживают тени.
Где, на безумие венчаясь,
Из рук богов мы примем дар
Играть с огнем, не обжигаясь
И в душах разжигать пожар.

Опьянена восторгом ночь,
Чей пойман взор — тот в нашей власти.
Не в силах смертный превозмочь
Напора алчной, древней страсти.

Сквозь мишуру покровов ложных
Она нещадно будет жечь
Всех, кто имел неосторожность
Черту владений пересечь.

К тому времени я мог танцевать и с другими партнершами. Не так гладко и сыгранно по композициям, не так эффектно, но все же… А вот она ни с кем больше танцевать не могла. В смысле танцевать, а не разучивать схемы и технику. Иногда на тусовках я пытался потихоньку выталкивать партнершу на других кавалеров. Было неловко держать ее в зависимости от моего ненадежного здоровья.

В первый год для нас обоих главным было радоваться танцу, музыке, друг другу. Позже она все больше увлекалась правильной постановкой движений. Я приходил на занятия латиной один-два раза в неделю. На большее — не хватало здоровья. Суставы и кости доставали, боль приходила на следующий день как плата за удовольствие, да и во время танца лишала тело нужной подвижности. Партнерше хотелось заниматься больше, она стала посещать еще одну группу, потом – еще одну. В результате я начал заметно отставать в технике. Догонять не хотелось. Отдавать совершенствованию столько времени, денег и сил, сколько отдает она, я не мог.

Я твердо знал, что пришел в танцы за счастьем, а не за мастерством. А она уже шла куда-то без меня, своим собственным путем, еще не сознавая этого. Я предвидел, что пара распадется, она -  не верила. Тем временем уже входила в полосу безусловного лидерства среди танцовщиц своего возраста. Я же не мог ничего гарантировать: зловредный организм в любой момент мог поставить крест на моих танцах. Внутренне я готовился к тому, что мы расстанемся. Так и случилось.

Ее перехватил целеустремленный партнер, готовый ежедневно выкладываться на тренировках, заточенный, как и она, на спортивные достижения. Мы пышно отметили похороны счастливой и даже знаменитой пары. Еще ходили иногда вместе на вечеринки. И радость была так же остра. Но случалось это все реже. Спортивная стезя увлекала и  вела ее дальше, выше, быстрее, поглощая любые излишки сил и времени.

…………………………..
Осанисто и смело -
Сквозь толпы мирных сонь -
Божественное тело
Божественный огонь.

И не поверю даже -
Пожара треск и гул -
Что сам его однажды
Из искорки раздул.

Снова начались поиски партнерши.  Я знакомился через Интернет. Или меня знакомили те, кто понимал, что мне нужно. Переписка, встречи, пробы. Но на этот раз все было иначе. Я встречал танцовщиц с мощной энергетикой, с чертиками в глазах, с отзывчивостью на мою игру. Но потом оказывалось: очевидный для обоих факт, что мы великолепно подходим друг другу – еще не повод для того, чтобы менять клуб, тренера, привычки, а уж тем более – отказываться от планов и амбиций. История охоты за мечтой, история  ярких партнерств и бескомпромиссного выбора «половинки», похоже, подходила к концу.

Тем временем боли обострялись. Через пять лет врачи подтвердили свой суровый диагноз. Отказывать себе в любимом занятии не хотелось. То, что разбалтывалось и нарушалось танцами, выправлял при помощи лечебной физкультуры. Объявив недоверие всей официальной медицине, я боролся с организмом и нетрадиционными методами, и силой убеждения. Иногда побеждал. Это радовало. Даже сама болезнь начинала казаться позитивным обстоятельством, подвигающим на преодоление тупого материализма.